История, которая чувствуется под рёбрами.
Он всегда бегал.
Со студенчества.
От одной к другой — лёгкие, яркие, красивые девочки, с губами «как надо» и грудью «как модно».
Ему нравился блеск.
Нравились королевы, которые входили в комнату, как праздник,
и которые уходили — как будто ничего не потеряли.
Он любил быть нужным.
Желанным.
Выбранным.
И каждый раз после очередной ссоры,
очередного разочарования,
очередного «я думала, ты другой»,
он возвращался к одной единственной девушке.
Обычной.
На первый взгляд неуклюжей.
Со своими губами,
своей грудью,
своей тишиной,
и глазами — такими честными, что было даже неудобно.
Она не красила губы ярко.
Не ходила по клубам.
Не выкладывала фото «как надо».
Она просто была.
Просто ждала.
Просто любила.
И знала —
знала до боли,
до тошноты,
до мокрой подушки —
что он проводит ночи не с ней.
Но она не была ему женой.
Не имела права голоса.
Не имела права спросить «куда ты?»
Не имела права обидеться.
Подруги говорили:
— «Ты дура. Он тебя использует.»
А она только шептала в подушку:
— «Он только мой. Он вернётся. Он же только со мной такой…”
Она берегла его любовь так,
как берегут слабый огонь в сыром лесу —
закрытыми ладонями,
зная, что любое дуновение чужого ветра
может погасить всё.
И однажды, как обычно,
он снова вышел из её дома,
пообещав, что придёт.
Она слушала это уже не первый год
и знала —
не придёт.
Она поставила чайник,
чтобы было за что держаться руками.
А он пошёл.
Сначала привычно — уверенно.
До остановки.
И вдруг.
Как будто молния.
Как будто кто-то, сильнее него, схватил за сердце:
«Меня по-настоящему ждёт только она.
А все остальные ждут только от меня.»
Он остановился.
Минуту просто стоял.
Впервые за много лет понял:
он ошибался всю жизнь.
Потому что можно бегать за яркими,
а потом внезапно понять,
что всё самое настоящее — тихое.
Незаметное.
Нетребовательное.
Настоящий клад всегда рядом,
пока ты ищешь мишуру.
Он развернулся.
Побежал обратно — как будто боялся, что опоздает.
Она, увидев его на пороге, удивилась:
слишком быстро.
Слишком не по сценарию.
— «Чайник уже поставила… сейчас что-то приготовлю.»
Он молчал.
Смотрел.
Будто впервые видел её лицо,
её руки,
её домашность,
её тёплое присутствие.
И прошептал:
— «Прости…»
Она обернулась.
— «А за что?»
Он отвёл глаза.
Ответил тихо, почти неслышно:
— «Да так… за многое.»
И это «за многое»
было тяжёлым, как камень.
Потому что туда вошли все годы,
когда он выбирал яркое —
вместо настоящего.
Громкое —
вместо надёжного.
Красивую оболочку —
вместо женщины,
которая бы для него отдала всё.
Он сменил номер телефона.
Больше не отвечал своим «королевам».
Не выходил на старые встречи.
Не оглядывался назад.
Он остался.
Раз и навсегда.
С тех пор прошло много лет.
У них трое детей.
Дом, в котором всегда пахнет едой и теплом.
Счастливая, тихая, настоящая семья.
И он иногда сидит и думает:
мужчины много чего говорят.
Любят смотреть на яркое,
восхищаться внешним,
мечтать о «идеале».
Но жить…
жить они хотят с другой женщиной.
С той,
которая будет рядом.
С той,
которая не бежит.
С той,
которая не делает вид.
С той,
которая любит не за что-то,
а несмотря ни на что.
С той самой, обычной.
Которую он когда-то не замечал.
А потом увидел —
и понял:
это был его настоящий дом.
